Закончен труд, завещанный… от черта? Лукавый точно лапу приложил: до алой крови пальцы музы стерты - тугие струны злее, чем ножи.
Расставлены все точки. Но за ними нет окончанья, только новый путь. Куда? Доложат мысли-пилигримы, когда, вернувшись, сложатся в толпу слов, предложений, глав и целой книги. И снова будет ветер. Или дождь. В чернильных строчках отразятся блики мечты, мешая истину и ложь в единое изысканное блюдо, которое не стыдно подавать к столу гурманов и простого люда.
Кому-то – угощенья благодать, мне – передышка. Крохотная щель меж прошлым и грядущим. Здесь уютно, пока в сознание не хлынет сель фантазий, неуверенных и смутных, но цепких и настырных, как вьюнок. Их тщетно прогонять: они вернутся. Ворвутся бурей поутру в окно, со скатерти в сердцах роняя блюдца и разливая недопитый чай по доскам пола, обжигая душу. И все, о чем усердно мир молчал, вдруг закричит, а ты…
Смотри и слушай. Вопросы неуместны до тех пор, пока не завершен венок историй в умелых пальцах. Кто-то скажет: вздор, но всем известно: правда меньше стоит, чем самая отъявленная ложь, а потому считается бесценной, и настоящих чувств пылает дрожь в кулисах жизни – у рабочих сцены…
Закончен труд, закончен путь недлинный, но книга – не надгробная плита. Стучат. Пегас? Лукавый? Друг? Любимый? Я жду. Входите, дверь не заперта.