Всё, что не делается, не делается к лучшему
читать дальше
- Чей косяк?
Вопрос прозвучал так невинно и равнодушно, что Фил тут же оторвал взгляд от экрана дисплея и, хлопая длиннющими ресницами – заветной мечтой доброй половины девиц с ресепшена – широко улыбнулся:
- Ты нашел? Ну наконец-то! А я все думал, куда он запропастился… Обидно было бы потерять: новый урожай, все-таки. Первый холодный отжим, так сказать.
- Не паясничай! Чей косяк, спрашиваю?
- Майк, если нашел – отдай. Не хочешь отдавать, кури сам.
- Ага. Закурю. Сейчас. Подожди, только сверну сигару из вашей зарплатной ведомости.
По справедливости говоря, Майкл был не самым плохим и.о. начальника отдела. Может быть, даже лучшим из возможных. И если появлялся в машинном зале с лицом, по которому блуждали тучи гнева, стоило хотя бы прислушаться к его словам.
- Ты о чем? – спросил Ури, приподнимая наушники, извергающие жуткую смесь голосов струнных, ударных и клавишных.
- Габ!
Виновато потирая шею, Габриэль – бессменный чекер отдела – повернулся на крутящемся стуле лицом к присутствующим:
- В ходе очередной проверки обнаружилась недоработка, в ряде случаев приводящая к…
Майкл скривился:
- В отчете так будешь изъясняться. Говори проще.
Габриэль кивнул и упростил проблему для понимания:
- Размножение процессов глючит.
- Это как? – поинтересовался Раф, мрачно предвкушая новые круглосуточные увещевания пользователей и инструктаж по установке громоздкой порции наспех состряпанных патчей.
- Наследование родительских характеристик сбоит. То ли переменные не обнуляются, то ли… В общем, функция срабатывает, но на выходе возникают всякие…
Свою короткую, но пламенную речь Габриэль закончил выражением, более уместным для использования в темных переулках, а не в светлом офисе на 119 этаже «Хевен Билдинг».
- Ищите, - резюмировал Майкл, на всякий случай показал всему отделу кулак и, тяжело вздохнув, вышел в коридор, направляясь к кабинету генерального директора «Б.О. Годд и Co», рано поутру получившего первую из возможного миллиона, а то и более претензий.
- И кто же накосячил?
Спрашивал Дил, строитель файр- и прочих воллов. Спрашивал, не ожидая ответа, но все же переводя взгляд с одного коллеги на другого, пока не дошел до...
- Барах?
Темноволосая голова за дальним дисплеем чуть пригнулась.
- Барах!
- А что я?
- Опять отвлекался?
- Да не отвлекался! И вообще, с субподрядчиков спрашивать надо – этот же блок на стороне кодировали!
- Ага, на стороне… Ты будешь теперь этих Ч. Эртиссонов искать?
- Да ладно, сам посмотрю.
- Ну, смотри. Только смотри внимательнее, а то разгонят нас. Как пить дать, разгонят…
***
Младенец не двигался, хотя ему полагалось бы сейчас сучить ножками, махать ручками и заливаться плачем, ведь кому понравится быть вытащенным из теплой уютной утробы на свет божий?
Повитуха устало перекрестила неподвижное тельце и вернулась к роженице, бессильно распластавшейся на постели. Нет, не стоит сейчас говорить бедной донье Пикассо о том, что ее ребенок преставился раньше, чем увидел этот мир: живым забота и участие нужны больше, чем мертвым.
Мир вокруг был огромен. А еще он был наполнен красками. Только не расплесканными, как те пятна под закрытыми веками, что навещали новорожденного еще в утробе. Нет, у них были четкие края. Правда, изогнутые самым причудливым образом. И их было так интересно разглядывать, что даже дыхание перехватывало. А потом все линии вдруг поплыли, словно растворяясь в какой-то странной пелене, мир перестал быть четким, и ребенок протестующее заплакал.
- Дон Хосе, да сколько ж можно дымить, еще и на покой… – Повитуха хотела было помянуть всю родню несносного курильщика до пятого колена, но осеклась, глядя в сморщенно-прищуренные глаза младенчика, которые то ли ничего еще толком не видели, то ли…
Видели все и даже больше. Просто не так, как видят другие.
- Чей косяк?
Вопрос прозвучал так невинно и равнодушно, что Фил тут же оторвал взгляд от экрана дисплея и, хлопая длиннющими ресницами – заветной мечтой доброй половины девиц с ресепшена – широко улыбнулся:
- Ты нашел? Ну наконец-то! А я все думал, куда он запропастился… Обидно было бы потерять: новый урожай, все-таки. Первый холодный отжим, так сказать.
- Не паясничай! Чей косяк, спрашиваю?
- Майк, если нашел – отдай. Не хочешь отдавать, кури сам.
- Ага. Закурю. Сейчас. Подожди, только сверну сигару из вашей зарплатной ведомости.
По справедливости говоря, Майкл был не самым плохим и.о. начальника отдела. Может быть, даже лучшим из возможных. И если появлялся в машинном зале с лицом, по которому блуждали тучи гнева, стоило хотя бы прислушаться к его словам.
- Ты о чем? – спросил Ури, приподнимая наушники, извергающие жуткую смесь голосов струнных, ударных и клавишных.
- Габ!
Виновато потирая шею, Габриэль – бессменный чекер отдела – повернулся на крутящемся стуле лицом к присутствующим:
- В ходе очередной проверки обнаружилась недоработка, в ряде случаев приводящая к…
Майкл скривился:
- В отчете так будешь изъясняться. Говори проще.
Габриэль кивнул и упростил проблему для понимания:
- Размножение процессов глючит.
- Это как? – поинтересовался Раф, мрачно предвкушая новые круглосуточные увещевания пользователей и инструктаж по установке громоздкой порции наспех состряпанных патчей.
- Наследование родительских характеристик сбоит. То ли переменные не обнуляются, то ли… В общем, функция срабатывает, но на выходе возникают всякие…
Свою короткую, но пламенную речь Габриэль закончил выражением, более уместным для использования в темных переулках, а не в светлом офисе на 119 этаже «Хевен Билдинг».
- Ищите, - резюмировал Майкл, на всякий случай показал всему отделу кулак и, тяжело вздохнув, вышел в коридор, направляясь к кабинету генерального директора «Б.О. Годд и Co», рано поутру получившего первую из возможного миллиона, а то и более претензий.
- И кто же накосячил?
Спрашивал Дил, строитель файр- и прочих воллов. Спрашивал, не ожидая ответа, но все же переводя взгляд с одного коллеги на другого, пока не дошел до...
- Барах?
Темноволосая голова за дальним дисплеем чуть пригнулась.
- Барах!
- А что я?
- Опять отвлекался?
- Да не отвлекался! И вообще, с субподрядчиков спрашивать надо – этот же блок на стороне кодировали!
- Ага, на стороне… Ты будешь теперь этих Ч. Эртиссонов искать?
- Да ладно, сам посмотрю.
- Ну, смотри. Только смотри внимательнее, а то разгонят нас. Как пить дать, разгонят…
***
Младенец не двигался, хотя ему полагалось бы сейчас сучить ножками, махать ручками и заливаться плачем, ведь кому понравится быть вытащенным из теплой уютной утробы на свет божий?
Повитуха устало перекрестила неподвижное тельце и вернулась к роженице, бессильно распластавшейся на постели. Нет, не стоит сейчас говорить бедной донье Пикассо о том, что ее ребенок преставился раньше, чем увидел этот мир: живым забота и участие нужны больше, чем мертвым.
Мир вокруг был огромен. А еще он был наполнен красками. Только не расплесканными, как те пятна под закрытыми веками, что навещали новорожденного еще в утробе. Нет, у них были четкие края. Правда, изогнутые самым причудливым образом. И их было так интересно разглядывать, что даже дыхание перехватывало. А потом все линии вдруг поплыли, словно растворяясь в какой-то странной пелене, мир перестал быть четким, и ребенок протестующее заплакал.
- Дон Хосе, да сколько ж можно дымить, еще и на покой… – Повитуха хотела было помянуть всю родню несносного курильщика до пятого колена, но осеклась, глядя в сморщенно-прищуренные глаза младенчика, которые то ли ничего еще толком не видели, то ли…
Видели все и даже больше. Просто не так, как видят другие.
-
-
04.08.2010 в 11:16а так совершенно прелестно! Merci!