Всё, что не делается, не делается к лучшему
читать дальше
***
Вопрос был не праздный, потому что штатный транспорт мы благополучно «убили» еще в прошлом месяце и теперь пользовались попутками, общественными и частными извозчиками, а также теми колымагами, которые имелись в личном пользовании. В моем личном пользовании, по большей части.
У Рэнди тоже была машина. Ключевое слово «была», потому что он, как истинный джентльмен, презентовал ее своей невесте, как полагается, вместе с ключами, рукой и сердцем. Не представляю, как у него хватало терпения добираться до работы в переполненном вагоне монорельса… Хотя нет, представляю. Доусон – земное воплощение бога терпения.
Джей машину заводить даже не собирался. В смысле, приобретать. Да и куда ему машина, если он каждый вечер по пути домой посещает как минимум одно заведение, где минеральной водой угощают, только когда очень-очень попросишь, и берут за бокал цену трех коктейлей?
Что же касается Моргана…
- Останови на минутку.
Первые слова после четверти часа молчания. Не спорю, нехорошо водителя отвлекать разговорами во время движения, но не до такой же степени нужно засовывать язык в…
- Спасибо, конечно, - сказал Морган, оказываясь нос к носу с лобовым стеклом. – Но не обязательно было так резко тормозить.
Я вроде бы смотрел, как он шлепает к киоску с газетами, но перед глазами по-прежнему стояла коридорная стена и безучастное лицо напарника. Да, вот оно! Безучастие. Полнейшее. Должно было быть что-то другое. Скажем, смущение. Даже стыд. Или злость. Уж слишком большой контраст получается между креслом и стеной. Подозрительный контраст.
Куда вдруг делось его отчаяние? То, что оно было настоящим, сомнений нет. Пусть повод идиотский, но у Мо всегда все так. Не как у людей. Нет, ему точно было плохо. И больно. Особенно после моего удара. По крайней мере, надеюсь, что должно было быть больно: надо же мне было выместить на ком-то свое… ммм, негодование.
Нашел, что предложить! Нет, вы только вдумайтесь! Одно дело время от времени подшучивать друг над другом и окружающими, и совсем другое…
Передняя дверь дернулась, приоткрываясь, но тут же захлопнулась снова: Морган словно передумал занимать прежнее место. Сел на заднее сиденье и раскрыл одну из свежекупленных газет. Потом, по прошествии пары минут, поднял на меня глаза и спросил:
- Чего стоим? Кого ждем?
Наверное, он вправе был на меня обижаться. Ну ничего, пройдет.
А если не пройдет…
Всю дорогу он листал газеты, то быстро, то зависая над какими-то отдельными статьями. Никогда не берите себе в напарники аналитика, вот что я вам скажу! Этот предмет мебели хорош в тихом спокойном кабинете, где его можно задвинуть в угол и изредка сдувать накопившуюся пыль, но не в полевых условиях. Все равно как зависший компьютер: жмешь на все кнопки подряд, стараясь его «оживить», а когда он вдруг снова начинает работать, остается только молиться, что первым и последним нажатиями были какие-то безобидные команды, иначе коллапс одной отдельно взятой вселенной обеспечен. Вот так и с Морганом: с одной стороны, лучше, когда он без перерыва творит глупости, чем внезапно останавливается и начинает думать.
Впрочем, одна из газет явно поколебала мыслительный процесс моего отмороженного друга, потому что он начал поворачивать газетную страницу то по часовой стрелке, то против, сосредоточенно хмурясь. И только когда бумажный лист совершил не меньше трех оборотов, я услышал слегка удивленное и чуть разочарованное:
- Ну, акробаты…
Спросить, что ли, что он там интересного нашел? Э, нет, судя по заголовкам на обложке из разряда «Мы расскажем вам все и даже больше!», пристойностью там и не пахнет. Что еще более странно. Не припомню у Моргана страсти к чтению желтой прессы. Даже по работе.
- Чего это тебя вдруг на такое чтиво потянуло?
Можно было подумать, что он не расслышал вопрос. Или сделал вид, что не расслышал.
- Приличнее ничего в киоске не было?
Последовала еще одна пауза, правда, на этот раз закончившаяся спокойным ответом:
- Это тоже годится для чтения. А я люблю читать. И картинки разглядывать люблю.
И если вспомнить наш «акробатический этюд», можно решить, что последние картинки, которые разглядывал мой напарник, были из джеевой коллекции изобразительных искусств. С третьей полки, если мне не изменяет память.
Нет, я ее не читаю, пакость эту! Так, мельком заглянул, когда ставил все на место после очередной мебельной катастрофы, устроенной, что характерно, опять же Морганом. А он мне помогал убирать…
Точно, помогал! Значит, не мог не видеть то же, что видел я. Что ж, кажется, я раскрыл маленький секрет нашего скромного хитреца, и моя месть будет поистине…
- Приехали?
О, замечтался и педальку отпустил. Совсем. Хорошо еще, что мы и в самом деле добрались до нужного перекрестка.
***
Особняк Клода Дюпре именовался не «Домом мод», о нет! «Колыбелью», и никак иначе. Впрочем, этот модельер как раз имел полное право на кучу мозговых завихрений, потому что его коллекции были неизменно гениальны вот уже… Дайте-ка сосчитать. Ну да, на протяжении семи сезонов. Более того, даже не готовые модели, а одни только его идеи расхватывались, как горячие пирожки, всеми ведущими производителями одежды и аксессуаров. Я и сам, признаться, не устоял перед линейкой блейзеров прошлого сезона, прикупил, эээ, немножко. Ну, не больше дюжины. Правда, при этом пришлось не забывать и о Тамико, потому как она у нас в семье главная добытчица денежных средств, и вообще хозяйка. В нашей тутошней немногочисленной семье, имею в виду. Так что, траты возросли вдвое, но любую сумму искупал восторг в глазах сестры, когда она стала обладательницей платьев, еще не вышедших в продажу.
Ну да, в тот раз счастливая случайность очередного расследования позволила мне нагрянуть на швейную фабрику, а теперь, страшно подумать, я мог стать свидетелем рождения того, что всем другим людям станет известно только через полгода…
Меня ничто не остановит на этом полном трудностей и опасностей пути! Разве только, одна мелочь, никогда не имевшая и вряд ли когда-нибудь способная иметь отношение к моде.
- Слушай, может, посидишь в машине?
- Это еще почему? – округлил глаза Морган.
- Ну, тебе же все это неинтересно… Там будут сплошные разговоры о тряпках, куча разряженных в пух и прах людей, роскошь повсюду…
Он аккуратно сложил газеты и отодвинул стопку на край сиденья.
- Хочешь сказать, что мне нет никакого дела до одежды?
- Ну… да.
- Ты забыл кое-что.
- Что же?
- В моем доме все-таки появилась женщина, - многозначительно изрек мой напарник, чуть ли не поднимая вверх указательный палец. – А женщина и мода – это неразрывные понятия.
Упс. И правда, забыл. Ну вот, теперь подъехать к модельеру на предмет более близкого знакомства явно не получится: представляю выражение его лица при виде морганового стиля! Ну да ладно. Зато скучно не будет.
Здание, естественно, было оцеплено. Не снаружи, конечно. Внутри, чтобы не привлекать внимание общественности и конкурентов. Пройдя через три ряда охраны, мы вошли в… Ну да, в лифт. А показалось, что вышли на футбольное поле. Да, он был просто огромным, но поражали не размеры, а то, что вокруг не было никаких преград для взгляда.
Стекло, прозрачнейшее, отмытое и отполированное до полной невидимости. Стекло повсюду: над головами, по сторонам, под ногами. И весь город, как на ладони. Вернее, «всем» он стал в конечной точке нашего путешествия, на сто одиннадцатом этаже, а в момент старта столица просто распахнула нам свои объятия.
Ничего удивительного, что мы не сказали друг другу ни слова, пока поднимались. Потому что оба глазели, как зачарованные, на чудесную картину, раскрывавшуюся перед нами все шире и шире. Правда, интерес Моргана явно был сосредоточен на определенном районе города, но вот на каком, я угадать не успел: прозвенел колокольчик, и двери лифта разъехались в стороны.
Да, именно так я и представлял себе святая святых творца моды: цвета и формы, во всем возможном великолепии. Конечно, хаоса тоже хватало. Обрезки, обрывки, ленты, нитки, бумажные комки неудавшихся набросков наполняли собой все свободное от людей и мебели пространство, и приходилось практически «плыть» в этом море, активно помогая продвижению и руками, и ногами. Где-то в разноцветных волнах мелькали головы стражей порядка, но куда больше попадалось на пути истинно прекрасного. Моделей. И не все из них были…
Да, одетыми были не все. Осознав это, я, предвкушая развлечение, повернулся к Моргану, ожидая увидеть то, что обычно возникало на его лице в подобных ситуациях, но мои надежды жестоко разбились о реальность: напарник бесстрастно стоял посреди всего этого великолепия и беседовал с одним из городских детективов, чуть ли не позевывая от скуки. Заметив мой недоуменный взгляд, он сказал еще несколько слов своему собеседнику, распрощался и подошел ко мне.
- Знаешь, из-за чего весь сыр-бор?
Честно говоря, я даже не хотел узнавать. Какая разница, что привело нас в эту обитель красоты?
- У хозяина всего этого… - Морган взял паузу, чтобы подобрать подходящее слово, но вскоре махнул рукой и продолжил: - В общем, у хозяина пропала его любимая кофейная ложечка. Без нее, сам понимаешь, творить дальше просто-таки невозможно.
Словно в подтверждение его слов, из огромных дверей, за которыми открывался вид на целую анфиладу комнат, вырвался вихрь, состоявший, впрочем, из одного-единственного человека, заламывавшего руки и, по возможности, другие части тела, и причитающего что-то то ли просто на французском, то ли на французском непечатном.
Увидев новые лица, месье Клод Дюпре подлетел к нам. Вернее, уже только ко мне, потому что Морган удивительно вовремя отступил назад и смешался… нет, скорее, спрятался за ширмой из статичного беспорядка и беспорядочно перемещающихся по помещению моделей.
- Мон дье, только не сейчас! – модельер схватил меня за рукав. – Умоляю, только не сейчас, когда я в таком состоянии… Вы, несомненно, имеете все необходимые достоинства, чтобы содействовать мне в моем титаническом труде, но в эту минуту я не могу здраво оценить ни вашу уникальную красоту, ни сосчитать до пяти! Умоляю вас, вернитесь немного позже. О нет, что вы, я вовсе вас не прогоняю, если пожелаете, ждите здесь, но… - Он горестно обвел рукой комнату. – Это не место для таких людей, как вы и я.
Его переполняла энергия. До краев. Сумасшедшая, искрящаяся энергия. И казалось, что если он не найдет, куда разрядит аккумулятор своего энтузиазма, все взлетит на воздух.
Теперь понятно, откуда в его эскизах это вечное ощущение «на грани нервного срыва»… Но лестно, ничего не могу сказать. Жаль, придется признаться:
- Я не модель, месье.
- О, а кто же вы тогда? – модельер посмотрел на меня с обидой малолетнего ребенка.
- Я детектив. Из Федеральной службы. Так сказать, призван на помощь коллегам.
Что удивительно, он сразу же потерял ко мне интерес. Ну и слава ками!
- Как мне сообщили, у вас пропал весьма ценный предмет посуды?
- О да, да! Ценнее не бывает!
- И когда вы заметили его отсутствие?
- Меня уже спрашивали. Сотню… нет, тысячу раз! Я устал отвечать. Вы можете понять напряжение творческого человека? Я устал!
Очередной истеричный взрыв был охотно поддержан хором недовольных моделей, каждая из которых высказывала свои собственные претензии, а потому ни единого слова было не разобрать.
Поскольку в ушах полицейских, присутствующих в колыбели моды чуть дольше, чем мы, виднелись затычки, этот гвалт не должен был утихнуть в ближайшее время. Вряд ли кто-то хотел доводить дело до больной головы, я, по крайней мере, точно, но предпринять хоть что-нибудь в целях уменьшения уровня внешнего шума не успел: за всех честных тружеников, вынужденных тратить время на поиски безделушки, явно никуда не пропадавшей вовсе, а попросту затерявшейся в царящем вокруг хаосе, постарался один. Кто бы вы думали?
Ответ правильный.
Морган возник за спиной низкорослого модельера, с заметным, как мне почудилось, сожалением, осмотрел топорщащийся платиновыми вихрами затылок, а потом медленно и печально вылил на голову месье Клода крюшон. Из графина, который только что стоял на столе неподалеку.
Это была благословенная тишина. Целых полминуты, в течение которых планета остановила свое вращение.
Конечно, счастье никогда не длится вечно: модельер поймал носом последнюю каплю красно-оранжевого напитка, шумно втянул ее в ноздрю, чихнул, разбрасывая во все стороны фрукты, задержавшиеся в волосах, и повернулся к своему обидчику.
Наверное, будь весовые категории примерно равны, он бы вцепился в моего напарника, а так, будучи ему едва ли по плечо, только грозно вытаращился снизу вверх, а потом мои уши напрочь заложило визгом:
- Арестуйте его! Арестуйте его немедленно! Вы что, не видите? Это же покушение! Покушение на мою…
О жизни речи идти не могло, о чести тем более, поэтому месье Клод долго и часто дышал, пока в его голову не пришло единственно возможное обвинение:
- На мою музу! Он покусился на мою музу!
Морган приподнял бровь, удивительно четко копируя повадки Барбары. Перевел взгляд сначала направо, потом налево, потом снова внимательно посмотрел на модельера. Сузил глаза, словно к чему-то внимательно присматривался, и вдруг хлопнул в ладоши прямо перед носом месье Клода. Над правым плечом. Над макушкой. И замахал руками, приговаривая:
- А ну кыш отсюда, доносчица!
Я отполз к стене, уткнулся в нее лицом, примерно так же, как давеча это проделывал мой напарник, и заплакал. Смеяться не мог по двум причинам. Во-первых, было бы форменным издевательством позволить себе хотя бы одну улыбку по поводу плачевного состояния прически «отца всея моды». А во-вторых… Нет, никакого смеха тут просто не хватит!
- Арестуйте! Арестуйте! Арестуйте! - Месье Клод катался по полу и сучил конечностями.
- Офицер, ваше ору…
- Не надо, я сам это сделаю.
Местные полицейские хоть и разделяли мое веселье (по скорбным гримасам было видно, что разделяли!), не могли не отреагировать на заявление добропорядочного налогоплательщика и вообще милейшего человека, а потому пришлось оторваться от стены.
- Ваше оружие.
Морган, не говоря ни слова, отстегнул кобуру и повесил сбрую мне на руку. Как мне показалось, с облегчением.
- Арестуйте! – продолжал заливаться разъяренный петушок, и один из полицейских, правильно оценив причину происходящей заминки, протянул мне наручники.
- Возьмите мои.
Ну да, не носим мы с собой браслеты. А зачем, спрашивается? Задержания нам не положены. Так уж получается, что наших противников зачастую проще пристрелить, чем отлавливать…
- Чего ждем?
А действительно, чего?
Я защелкнул наручники на запястьях Моргана.
- Арестуйте! – Месье Клод решил прекратить катания по полу, подскочил к нам и, чуть ли не выпрыгивая из одежды, начал кричать в лицо моему напарнику… вернее, куда-то под подбородок: - Вы пожалеете о своем поступке! Я заставлю вас компенсировать мне каждую минуту простоя! Каждую! А вы знаете, сколько стоит моя минута?!
- Я столько не проживу, - Морган улыбнулся, чем вызвал новый приступ истерики, теперь уже взметнувший в воздух кучу разноцветного мусора.
Пока конфетти остатков модельерской деятельности опадало на пол, я втолкнул напарника в лифт.
- Ты сегодня совсем дурной, да?
- Обычный, - ответил он, поворачиваясь к городу и ясно давая понять, что не расположен к разговору.
Внизу нас поймал очередной полицейский и вручил мне бумагу с заявлением месье Клода. Ничего себе, у него юристы работают! Скорость света. Хотя, если учесть, что на них наниматель воздействовал скоростью своего звука… Любой бы поторопился.
Пока Морган устраивался на заднем сиденье, я мельком ознакомился с предъявленным обвинением. К сожалению, в отличие от художественной речи самого модельера, заявление было составлено по всей букве закона и сулило моему напарнику дополнительные трудности на всю оставшуюся жизнь.
- Ты хоть понимаешь, что натворил?
- Сбил немного спеси с напыщенного болвана.
- Этот болван легко может упрятать тебя в тюрьму!
- Пусть. Там будет лучше, чем…
Он замолчал.
- Чем где? Здесь? Со мной?
- С тобой? – Морган покатал слова на языке, будто пробуя на вкус. – А разве мы вместе?
Экран заднего вида немного искажал картинку, но в целом передавал ее узнаваемо: на еще недавно бесстрастном лице моего напарника снова появилось отчаяние. Не настолько глубокое, как в первый раз, но не менее мучительное.
- Что, будешь убивать?
Может, и стоило бы. Только не его, не себя, а дурацкие сомнения. Я же не мог согласиться на весь тот бред? Не мог. Так почему все возвращаюсь и возвращаюсь в памяти к нашему разговору?
- Ты сильно расстроился?
- Сильнее некуда. Когда узнаешь, что во всем мире тебе вдруг больше не на кого положиться…
Я затормозил, но теперь Морган повел себя умнее: успел упереться ногами в спинку переднего сиденья.
- Что ты несешь?!
- Правду. Единственную правду, которая остается.
Нет, ему все-таки надо будет врезать! Сразу, как только разберемся с фантазиями модельера.
- Твое сумасшедшее предложение…
- Забудь, - он откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. – Поехали. А то в пробках застрянем.
Пробок, кстати, на пути не было. Потому что путь был кружной: чуть ли не каждом перекрестке неожиданно обнаруживались то аварии, то дорожные работы, то еще какие-либо неурядицы траффика, в результате чего даже навигатор чуть не сошел со своего электронного ума, следя за нашим маршрутом. Поэтому тихая и относительно безлюдная улочка, обнаружившаяся за поворотом, была настоящим подарком судьбы, на котором я собирался остановиться и поговорить, наконец, по душам с человеком, вставшим сегодня утром с ног на голову и…
Замок сцепленных пальцев вонзился мне в висок. Мир перед глазами сразу же начал темнеть, но пока еще в нем оставались отдельные проблески ясности, я успел расслышать вроде бы равнодушное, но в то же время исполненное неподдельной ярости:
- Лучше бы ты меня убил!
***
***
Морган Кейн
За что я на самом деле нежно люблю своего напарника, так это за замечательное свойство организма вырубаться сразу и без постшоковых спецэффектов. Я, к примеру, теряя сознание, зачастую успеваю нанести урона больше, чем в боеспособном состоянии. Может быть, именно поэтому меня так часто бьют? В смысле, бьют по голове?
Под ногами хрустнули осколки витринного стекла: лакированный амановский «Маверик» въехал аккурат в самый центр прозрачной стены, за которой располагался… Дайте-ка сообразить. Ага. Ювелирный салон. Так может, это вовсе не стекло хрустит на каждом шагу? Может, это бри…
- Стой, где стоишь!
Когда на тебя смотрит дуло пистолета, неважно, большого армейского «Бристоля» или элегантного дамского «Розенкройца», обычно думаешь об одном: куда попадет следующий выстрел. Вот и верзила, наставивший на меня оружие, наверняка считал, что я буду прежде всего озабочен безопасностью своей жизни и прочими полагающимися в комплекте предрассудками. Мне, в свою очередь, представлялось вполне уместным упасть на колени и истово помолиться какому-нибудь святому, но увы, ни первое, ни второе не вписывалось в сценарий той роли, что мне выдала Барбара.
- Могу сесть. Могу лечь. Могу… - я потряс в воздухе скованными руками. – Помогите избавиться от этой «ювелирки», и я вообще уйду. На все четыре стороны.
- На четыре – это можно, - разрешил верзила, складывая вторую ладонь на рукоятку самого натурального мачете, которое я когда-либо видел.
- Эй-эй! На расчлененку я не подписывался! Ограбление – это можно. Это дело чистое.
- Не такое уж и чистое, - робко заметил второй грабитель, разумеется, замаскированный с ног до головы.
Вот только никакие маски не могли скрыть, что ему от силы лет семнадцать, что костяк у него хрупкий, рост – небольшой, а движения… Скажем, не слишком уверенные. Но признаю, полные решимости что-нибудь учудить. А в подобных делах энтузиазм бывает намного выгоднее опыта.
Персонал салона в составе двух девиц примерно одинакового возраста, сидел у дальней стены. Охранник лежал посередине торгового зала, лицом вниз, и этот момент меня не порадовал. Правда, и Амано, уткнувшийся в руль, тоже не давал особого повода для веселья. Но ему нужно было лежать без движения и сознания. Ради его же сохранности. И мой напарник, как будто догадываясь о сути происходящего, в точности следовал негласной инструкции прикидываться трупом. А я старался не думать о том, что начнется в моей жизни после того, как труп, то есть, капитан Сэна начнет догадываться по-настоящему. Легкая и быстрая смерть – вот и все, о чем мне останется просить.
Бррр!
- Оклемается, - небрежно бросил верзила.
- Ты обещал! – с нажимом сказал коротышка, и после сей явно ритуальной фразы оба зачем-то воззрились на меня.
Эй, парни, у вас что, перекур? А часы-то тикают, все безжалостнее и безжалостнее. Мне, по крайней мере, ждать некогда.
Я лихорадочно обвел взглядом руины ювелирного салона и с трудом подавил разочарованный вздох. Они даже еще не и приступали! Ну что за везение, я вас спрашиваю? А, можете не отвечать. Это мое везение. Самое натуральное. Что ж, придется в очередной раз доказывать справедливость поговорки о том, что каждый человек сам кузнец своему несчастью. Или как там звучало в оригинале?
- Чего стоим? Кого ждем?
Я шагнул к ближайшему выставочному столу. На темном бархате под стеклом переливались всеми цветами радуги осколки звезд, кое-где сливаясь в причудливые созвездия. Стекло должно было быть бронированным. Или, на крайний случай, ударопрочным. Впрочем, когда столько денег тратят на внешнюю защиту, о внутренней обычно не думают, справедливо полагая: если уж грабители проникли внутрь через главную линию обороны, стоит поберечь собственные средства и нервы сотрудников, А значит, что мешало мне ударить по столику замками наручников? Ровным счетом ничего.
Оно раскололось на несколько частей, которые я расшвырял по сторонам, запуская руки в бриллианты. Зачерпнул целую горсть, выволок наружу и спросил, искренне любуясь радужными бликами:
- Красиво?
Сразу после моих слов взвыла сирена. Впрочем, ничего другого случиться и не могло, ведь горе-грабители, как выяснилось, не успели даже еще добраться до сигнализации.
- Да я тебя сейчас… - двинулся ко мне верзила, потащив мачете из ножен.
- И что нам теперь делать? – всхлипнул коротышка.
- Делать ноги, - предположил я.
- А что, с ними надо делать что-то особенное?
Мы с верзилой, не сговариваясь, повернулись к низкорослому плаксе и хором заявили:
- Бежать надо!
Коротышка дернулся к своему напарнику, но осколки стекла и просыпавшиеся из моих пальцев драгоценные камни – не самая лучшая почва для побега: шаг, скрип, скрежет, недолгий полет… Падение, конечно же. А следом за ним испуганный вскрик:
- Ой, моя нога!
Я вздохнул еще раз, распахнул заднюю дверь «Маверика» и кивнул:
- Прошу в экипаж!
Коротышка замешкался, а вот верзила думал недолго: подхватил напарника под мышку, закинул в машину, потом указал кивком на Амано, так и не сменившего положение тела:
- А с этим что будем делать?
- Оставим здесь. Не тащить же? Еще очухается по дороге…
Мы выволокли капитана в торговый зал, и я немного задержался у неподвижного тела, прислушиваясь к его дыханию и голосу собственной совести заодно, но промедление длилось недолго: крепкая рука потянула меня за шиворот.
- Залезай!
Вот я бы, на их месте, оставил странного незнакомца там же, где и встретил. Впрочем, проявленное благодушие объяснилось сразу, даже без слов, потому что усадили меня как раз на водительское сиденье.
- Знаешь, что тут нажимать надо? – спросил верзила.
- Справлюсь.
- Тогда гони. И смотри у меня… - широкое лезвие мачете прижалось к моей шее.
Хорошо, что рули в нынешних мобилях делают так, что ими может пользоваться кто угодно: хоть дама с дюймовым маникюром, хоть ребенок, хоть человек, руки которого слегка обременены не самыми драгоценными украшениями.
Решив, что одним разрушением больше, одним меньше – невелика разница, я дал задний ход настолько резво, что въехал в магазин на противоположной стороне улочки. Самую малость. На ладошку, всего лишь. Где-то за спиной зазвучали перепуганные голоса, от перекрестка раздались завывания полицейских сирен. Словом, все шло в точности по заданной программе. Жаль только, исходники к ней писал вовсе не я. Меня, так сказать, назначили отладчиком. А Амано…
Он так и не пошевелился, когда «Маверик» унесся в голубую даль к набережной.
Глядя, как прекрасная машина пропадает в пучине вод, я прослезился. Вполне искренне. Конечно, страховку оплатят. И компенсацию за «причинение ущерба во время выполнения следственных мероприятий». Поэтому смахнул слезу я вовсе не по груде металла и электроники: где-то там, в недрах «Маверика» громоздились кучи личных вещиц моего напарника, наверняка, дорогих, как память, и во что все это превратится… Помню, какой концерт для симфонического оркестра мы прослушали всем отделом, когда кто-то включил микроволновку на полную мощность, когда там стояла любимая аманова чашка для лапши. Вовек не забуду. Пусть он и отчасти дурачился, как обычно, расстроен был все-таки порядочно. И черепки собирал в ладонь бережно. Как мертвых бабочек…
- Покойся с миром.
Верзила, снова подхвативший коротышку на руки, покосился в мою сторону. С выражением, которое я все равно не мог разобрать за стеклами темных очков. Зато рык прозвучал достаточно грозно:
- Ты пойдешь сам: на тебя рук уже не хватит!
- Куда это я пойду?
- Вперед! – он ткнул мне коленом пониже спины, задавая направление движения.
Шли мы недолго: ровно до машины, припаркованной в тени парковой ограды. Верзила бережно погрузил внутрь свою ношу, потом повернулся ко мне и велел:
- Ты тоже лезь!
- С какой это радости?
Вместо ответа или пояснения он дернул за ремень брюк, почти бросая меня в пасть открытой двери. Внутри было просторно, тепло и темно, вот только насладится комфортом я так и не смог, потому что в следующее мгновение к моей шее снова прижалось что-то металлическое и острое, хотя и не такое громоздкое, как мачете, и укололо, погружая мое перенапрягшееся за день сознание в блаженное забытье.
***
Апдейнтнуто началом следующей главы.
Чего будем делать дальше?
***
Вопрос был не праздный, потому что штатный транспорт мы благополучно «убили» еще в прошлом месяце и теперь пользовались попутками, общественными и частными извозчиками, а также теми колымагами, которые имелись в личном пользовании. В моем личном пользовании, по большей части.
У Рэнди тоже была машина. Ключевое слово «была», потому что он, как истинный джентльмен, презентовал ее своей невесте, как полагается, вместе с ключами, рукой и сердцем. Не представляю, как у него хватало терпения добираться до работы в переполненном вагоне монорельса… Хотя нет, представляю. Доусон – земное воплощение бога терпения.
Джей машину заводить даже не собирался. В смысле, приобретать. Да и куда ему машина, если он каждый вечер по пути домой посещает как минимум одно заведение, где минеральной водой угощают, только когда очень-очень попросишь, и берут за бокал цену трех коктейлей?
Что же касается Моргана…
- Останови на минутку.
Первые слова после четверти часа молчания. Не спорю, нехорошо водителя отвлекать разговорами во время движения, но не до такой же степени нужно засовывать язык в…
- Спасибо, конечно, - сказал Морган, оказываясь нос к носу с лобовым стеклом. – Но не обязательно было так резко тормозить.
Я вроде бы смотрел, как он шлепает к киоску с газетами, но перед глазами по-прежнему стояла коридорная стена и безучастное лицо напарника. Да, вот оно! Безучастие. Полнейшее. Должно было быть что-то другое. Скажем, смущение. Даже стыд. Или злость. Уж слишком большой контраст получается между креслом и стеной. Подозрительный контраст.
Куда вдруг делось его отчаяние? То, что оно было настоящим, сомнений нет. Пусть повод идиотский, но у Мо всегда все так. Не как у людей. Нет, ему точно было плохо. И больно. Особенно после моего удара. По крайней мере, надеюсь, что должно было быть больно: надо же мне было выместить на ком-то свое… ммм, негодование.
Нашел, что предложить! Нет, вы только вдумайтесь! Одно дело время от времени подшучивать друг над другом и окружающими, и совсем другое…
Передняя дверь дернулась, приоткрываясь, но тут же захлопнулась снова: Морган словно передумал занимать прежнее место. Сел на заднее сиденье и раскрыл одну из свежекупленных газет. Потом, по прошествии пары минут, поднял на меня глаза и спросил:
- Чего стоим? Кого ждем?
Наверное, он вправе был на меня обижаться. Ну ничего, пройдет.
А если не пройдет…
Всю дорогу он листал газеты, то быстро, то зависая над какими-то отдельными статьями. Никогда не берите себе в напарники аналитика, вот что я вам скажу! Этот предмет мебели хорош в тихом спокойном кабинете, где его можно задвинуть в угол и изредка сдувать накопившуюся пыль, но не в полевых условиях. Все равно как зависший компьютер: жмешь на все кнопки подряд, стараясь его «оживить», а когда он вдруг снова начинает работать, остается только молиться, что первым и последним нажатиями были какие-то безобидные команды, иначе коллапс одной отдельно взятой вселенной обеспечен. Вот так и с Морганом: с одной стороны, лучше, когда он без перерыва творит глупости, чем внезапно останавливается и начинает думать.
Впрочем, одна из газет явно поколебала мыслительный процесс моего отмороженного друга, потому что он начал поворачивать газетную страницу то по часовой стрелке, то против, сосредоточенно хмурясь. И только когда бумажный лист совершил не меньше трех оборотов, я услышал слегка удивленное и чуть разочарованное:
- Ну, акробаты…
Спросить, что ли, что он там интересного нашел? Э, нет, судя по заголовкам на обложке из разряда «Мы расскажем вам все и даже больше!», пристойностью там и не пахнет. Что еще более странно. Не припомню у Моргана страсти к чтению желтой прессы. Даже по работе.
- Чего это тебя вдруг на такое чтиво потянуло?
Можно было подумать, что он не расслышал вопрос. Или сделал вид, что не расслышал.
- Приличнее ничего в киоске не было?
Последовала еще одна пауза, правда, на этот раз закончившаяся спокойным ответом:
- Это тоже годится для чтения. А я люблю читать. И картинки разглядывать люблю.
И если вспомнить наш «акробатический этюд», можно решить, что последние картинки, которые разглядывал мой напарник, были из джеевой коллекции изобразительных искусств. С третьей полки, если мне не изменяет память.
Нет, я ее не читаю, пакость эту! Так, мельком заглянул, когда ставил все на место после очередной мебельной катастрофы, устроенной, что характерно, опять же Морганом. А он мне помогал убирать…
Точно, помогал! Значит, не мог не видеть то же, что видел я. Что ж, кажется, я раскрыл маленький секрет нашего скромного хитреца, и моя месть будет поистине…
- Приехали?
О, замечтался и педальку отпустил. Совсем. Хорошо еще, что мы и в самом деле добрались до нужного перекрестка.
***
Особняк Клода Дюпре именовался не «Домом мод», о нет! «Колыбелью», и никак иначе. Впрочем, этот модельер как раз имел полное право на кучу мозговых завихрений, потому что его коллекции были неизменно гениальны вот уже… Дайте-ка сосчитать. Ну да, на протяжении семи сезонов. Более того, даже не готовые модели, а одни только его идеи расхватывались, как горячие пирожки, всеми ведущими производителями одежды и аксессуаров. Я и сам, признаться, не устоял перед линейкой блейзеров прошлого сезона, прикупил, эээ, немножко. Ну, не больше дюжины. Правда, при этом пришлось не забывать и о Тамико, потому как она у нас в семье главная добытчица денежных средств, и вообще хозяйка. В нашей тутошней немногочисленной семье, имею в виду. Так что, траты возросли вдвое, но любую сумму искупал восторг в глазах сестры, когда она стала обладательницей платьев, еще не вышедших в продажу.
Ну да, в тот раз счастливая случайность очередного расследования позволила мне нагрянуть на швейную фабрику, а теперь, страшно подумать, я мог стать свидетелем рождения того, что всем другим людям станет известно только через полгода…
Меня ничто не остановит на этом полном трудностей и опасностей пути! Разве только, одна мелочь, никогда не имевшая и вряд ли когда-нибудь способная иметь отношение к моде.
- Слушай, может, посидишь в машине?
- Это еще почему? – округлил глаза Морган.
- Ну, тебе же все это неинтересно… Там будут сплошные разговоры о тряпках, куча разряженных в пух и прах людей, роскошь повсюду…
Он аккуратно сложил газеты и отодвинул стопку на край сиденья.
- Хочешь сказать, что мне нет никакого дела до одежды?
- Ну… да.
- Ты забыл кое-что.
- Что же?
- В моем доме все-таки появилась женщина, - многозначительно изрек мой напарник, чуть ли не поднимая вверх указательный палец. – А женщина и мода – это неразрывные понятия.
Упс. И правда, забыл. Ну вот, теперь подъехать к модельеру на предмет более близкого знакомства явно не получится: представляю выражение его лица при виде морганового стиля! Ну да ладно. Зато скучно не будет.
Здание, естественно, было оцеплено. Не снаружи, конечно. Внутри, чтобы не привлекать внимание общественности и конкурентов. Пройдя через три ряда охраны, мы вошли в… Ну да, в лифт. А показалось, что вышли на футбольное поле. Да, он был просто огромным, но поражали не размеры, а то, что вокруг не было никаких преград для взгляда.
Стекло, прозрачнейшее, отмытое и отполированное до полной невидимости. Стекло повсюду: над головами, по сторонам, под ногами. И весь город, как на ладони. Вернее, «всем» он стал в конечной точке нашего путешествия, на сто одиннадцатом этаже, а в момент старта столица просто распахнула нам свои объятия.
Ничего удивительного, что мы не сказали друг другу ни слова, пока поднимались. Потому что оба глазели, как зачарованные, на чудесную картину, раскрывавшуюся перед нами все шире и шире. Правда, интерес Моргана явно был сосредоточен на определенном районе города, но вот на каком, я угадать не успел: прозвенел колокольчик, и двери лифта разъехались в стороны.
Да, именно так я и представлял себе святая святых творца моды: цвета и формы, во всем возможном великолепии. Конечно, хаоса тоже хватало. Обрезки, обрывки, ленты, нитки, бумажные комки неудавшихся набросков наполняли собой все свободное от людей и мебели пространство, и приходилось практически «плыть» в этом море, активно помогая продвижению и руками, и ногами. Где-то в разноцветных волнах мелькали головы стражей порядка, но куда больше попадалось на пути истинно прекрасного. Моделей. И не все из них были…
Да, одетыми были не все. Осознав это, я, предвкушая развлечение, повернулся к Моргану, ожидая увидеть то, что обычно возникало на его лице в подобных ситуациях, но мои надежды жестоко разбились о реальность: напарник бесстрастно стоял посреди всего этого великолепия и беседовал с одним из городских детективов, чуть ли не позевывая от скуки. Заметив мой недоуменный взгляд, он сказал еще несколько слов своему собеседнику, распрощался и подошел ко мне.
- Знаешь, из-за чего весь сыр-бор?
Честно говоря, я даже не хотел узнавать. Какая разница, что привело нас в эту обитель красоты?
- У хозяина всего этого… - Морган взял паузу, чтобы подобрать подходящее слово, но вскоре махнул рукой и продолжил: - В общем, у хозяина пропала его любимая кофейная ложечка. Без нее, сам понимаешь, творить дальше просто-таки невозможно.
Словно в подтверждение его слов, из огромных дверей, за которыми открывался вид на целую анфиладу комнат, вырвался вихрь, состоявший, впрочем, из одного-единственного человека, заламывавшего руки и, по возможности, другие части тела, и причитающего что-то то ли просто на французском, то ли на французском непечатном.
Увидев новые лица, месье Клод Дюпре подлетел к нам. Вернее, уже только ко мне, потому что Морган удивительно вовремя отступил назад и смешался… нет, скорее, спрятался за ширмой из статичного беспорядка и беспорядочно перемещающихся по помещению моделей.
- Мон дье, только не сейчас! – модельер схватил меня за рукав. – Умоляю, только не сейчас, когда я в таком состоянии… Вы, несомненно, имеете все необходимые достоинства, чтобы содействовать мне в моем титаническом труде, но в эту минуту я не могу здраво оценить ни вашу уникальную красоту, ни сосчитать до пяти! Умоляю вас, вернитесь немного позже. О нет, что вы, я вовсе вас не прогоняю, если пожелаете, ждите здесь, но… - Он горестно обвел рукой комнату. – Это не место для таких людей, как вы и я.
Его переполняла энергия. До краев. Сумасшедшая, искрящаяся энергия. И казалось, что если он не найдет, куда разрядит аккумулятор своего энтузиазма, все взлетит на воздух.
Теперь понятно, откуда в его эскизах это вечное ощущение «на грани нервного срыва»… Но лестно, ничего не могу сказать. Жаль, придется признаться:
- Я не модель, месье.
- О, а кто же вы тогда? – модельер посмотрел на меня с обидой малолетнего ребенка.
- Я детектив. Из Федеральной службы. Так сказать, призван на помощь коллегам.
Что удивительно, он сразу же потерял ко мне интерес. Ну и слава ками!
- Как мне сообщили, у вас пропал весьма ценный предмет посуды?
- О да, да! Ценнее не бывает!
- И когда вы заметили его отсутствие?
- Меня уже спрашивали. Сотню… нет, тысячу раз! Я устал отвечать. Вы можете понять напряжение творческого человека? Я устал!
Очередной истеричный взрыв был охотно поддержан хором недовольных моделей, каждая из которых высказывала свои собственные претензии, а потому ни единого слова было не разобрать.
Поскольку в ушах полицейских, присутствующих в колыбели моды чуть дольше, чем мы, виднелись затычки, этот гвалт не должен был утихнуть в ближайшее время. Вряд ли кто-то хотел доводить дело до больной головы, я, по крайней мере, точно, но предпринять хоть что-нибудь в целях уменьшения уровня внешнего шума не успел: за всех честных тружеников, вынужденных тратить время на поиски безделушки, явно никуда не пропадавшей вовсе, а попросту затерявшейся в царящем вокруг хаосе, постарался один. Кто бы вы думали?
Ответ правильный.
Морган возник за спиной низкорослого модельера, с заметным, как мне почудилось, сожалением, осмотрел топорщащийся платиновыми вихрами затылок, а потом медленно и печально вылил на голову месье Клода крюшон. Из графина, который только что стоял на столе неподалеку.
Это была благословенная тишина. Целых полминуты, в течение которых планета остановила свое вращение.
Конечно, счастье никогда не длится вечно: модельер поймал носом последнюю каплю красно-оранжевого напитка, шумно втянул ее в ноздрю, чихнул, разбрасывая во все стороны фрукты, задержавшиеся в волосах, и повернулся к своему обидчику.
Наверное, будь весовые категории примерно равны, он бы вцепился в моего напарника, а так, будучи ему едва ли по плечо, только грозно вытаращился снизу вверх, а потом мои уши напрочь заложило визгом:
- Арестуйте его! Арестуйте его немедленно! Вы что, не видите? Это же покушение! Покушение на мою…
О жизни речи идти не могло, о чести тем более, поэтому месье Клод долго и часто дышал, пока в его голову не пришло единственно возможное обвинение:
- На мою музу! Он покусился на мою музу!
Морган приподнял бровь, удивительно четко копируя повадки Барбары. Перевел взгляд сначала направо, потом налево, потом снова внимательно посмотрел на модельера. Сузил глаза, словно к чему-то внимательно присматривался, и вдруг хлопнул в ладоши прямо перед носом месье Клода. Над правым плечом. Над макушкой. И замахал руками, приговаривая:
- А ну кыш отсюда, доносчица!
Я отполз к стене, уткнулся в нее лицом, примерно так же, как давеча это проделывал мой напарник, и заплакал. Смеяться не мог по двум причинам. Во-первых, было бы форменным издевательством позволить себе хотя бы одну улыбку по поводу плачевного состояния прически «отца всея моды». А во-вторых… Нет, никакого смеха тут просто не хватит!
- Арестуйте! Арестуйте! Арестуйте! - Месье Клод катался по полу и сучил конечностями.
- Офицер, ваше ору…
- Не надо, я сам это сделаю.
Местные полицейские хоть и разделяли мое веселье (по скорбным гримасам было видно, что разделяли!), не могли не отреагировать на заявление добропорядочного налогоплательщика и вообще милейшего человека, а потому пришлось оторваться от стены.
- Ваше оружие.
Морган, не говоря ни слова, отстегнул кобуру и повесил сбрую мне на руку. Как мне показалось, с облегчением.
- Арестуйте! – продолжал заливаться разъяренный петушок, и один из полицейских, правильно оценив причину происходящей заминки, протянул мне наручники.
- Возьмите мои.
Ну да, не носим мы с собой браслеты. А зачем, спрашивается? Задержания нам не положены. Так уж получается, что наших противников зачастую проще пристрелить, чем отлавливать…
- Чего ждем?
А действительно, чего?
Я защелкнул наручники на запястьях Моргана.
- Арестуйте! – Месье Клод решил прекратить катания по полу, подскочил к нам и, чуть ли не выпрыгивая из одежды, начал кричать в лицо моему напарнику… вернее, куда-то под подбородок: - Вы пожалеете о своем поступке! Я заставлю вас компенсировать мне каждую минуту простоя! Каждую! А вы знаете, сколько стоит моя минута?!
- Я столько не проживу, - Морган улыбнулся, чем вызвал новый приступ истерики, теперь уже взметнувший в воздух кучу разноцветного мусора.
Пока конфетти остатков модельерской деятельности опадало на пол, я втолкнул напарника в лифт.
- Ты сегодня совсем дурной, да?
- Обычный, - ответил он, поворачиваясь к городу и ясно давая понять, что не расположен к разговору.
Внизу нас поймал очередной полицейский и вручил мне бумагу с заявлением месье Клода. Ничего себе, у него юристы работают! Скорость света. Хотя, если учесть, что на них наниматель воздействовал скоростью своего звука… Любой бы поторопился.
Пока Морган устраивался на заднем сиденье, я мельком ознакомился с предъявленным обвинением. К сожалению, в отличие от художественной речи самого модельера, заявление было составлено по всей букве закона и сулило моему напарнику дополнительные трудности на всю оставшуюся жизнь.
- Ты хоть понимаешь, что натворил?
- Сбил немного спеси с напыщенного болвана.
- Этот болван легко может упрятать тебя в тюрьму!
- Пусть. Там будет лучше, чем…
Он замолчал.
- Чем где? Здесь? Со мной?
- С тобой? – Морган покатал слова на языке, будто пробуя на вкус. – А разве мы вместе?
Экран заднего вида немного искажал картинку, но в целом передавал ее узнаваемо: на еще недавно бесстрастном лице моего напарника снова появилось отчаяние. Не настолько глубокое, как в первый раз, но не менее мучительное.
- Что, будешь убивать?
Может, и стоило бы. Только не его, не себя, а дурацкие сомнения. Я же не мог согласиться на весь тот бред? Не мог. Так почему все возвращаюсь и возвращаюсь в памяти к нашему разговору?
- Ты сильно расстроился?
- Сильнее некуда. Когда узнаешь, что во всем мире тебе вдруг больше не на кого положиться…
Я затормозил, но теперь Морган повел себя умнее: успел упереться ногами в спинку переднего сиденья.
- Что ты несешь?!
- Правду. Единственную правду, которая остается.
Нет, ему все-таки надо будет врезать! Сразу, как только разберемся с фантазиями модельера.
- Твое сумасшедшее предложение…
- Забудь, - он откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. – Поехали. А то в пробках застрянем.
Пробок, кстати, на пути не было. Потому что путь был кружной: чуть ли не каждом перекрестке неожиданно обнаруживались то аварии, то дорожные работы, то еще какие-либо неурядицы траффика, в результате чего даже навигатор чуть не сошел со своего электронного ума, следя за нашим маршрутом. Поэтому тихая и относительно безлюдная улочка, обнаружившаяся за поворотом, была настоящим подарком судьбы, на котором я собирался остановиться и поговорить, наконец, по душам с человеком, вставшим сегодня утром с ног на голову и…
Замок сцепленных пальцев вонзился мне в висок. Мир перед глазами сразу же начал темнеть, но пока еще в нем оставались отдельные проблески ясности, я успел расслышать вроде бы равнодушное, но в то же время исполненное неподдельной ярости:
- Лучше бы ты меня убил!
***
***
Морган Кейн
За что я на самом деле нежно люблю своего напарника, так это за замечательное свойство организма вырубаться сразу и без постшоковых спецэффектов. Я, к примеру, теряя сознание, зачастую успеваю нанести урона больше, чем в боеспособном состоянии. Может быть, именно поэтому меня так часто бьют? В смысле, бьют по голове?
Под ногами хрустнули осколки витринного стекла: лакированный амановский «Маверик» въехал аккурат в самый центр прозрачной стены, за которой располагался… Дайте-ка сообразить. Ага. Ювелирный салон. Так может, это вовсе не стекло хрустит на каждом шагу? Может, это бри…
- Стой, где стоишь!
Когда на тебя смотрит дуло пистолета, неважно, большого армейского «Бристоля» или элегантного дамского «Розенкройца», обычно думаешь об одном: куда попадет следующий выстрел. Вот и верзила, наставивший на меня оружие, наверняка считал, что я буду прежде всего озабочен безопасностью своей жизни и прочими полагающимися в комплекте предрассудками. Мне, в свою очередь, представлялось вполне уместным упасть на колени и истово помолиться какому-нибудь святому, но увы, ни первое, ни второе не вписывалось в сценарий той роли, что мне выдала Барбара.
- Могу сесть. Могу лечь. Могу… - я потряс в воздухе скованными руками. – Помогите избавиться от этой «ювелирки», и я вообще уйду. На все четыре стороны.
- На четыре – это можно, - разрешил верзила, складывая вторую ладонь на рукоятку самого натурального мачете, которое я когда-либо видел.
- Эй-эй! На расчлененку я не подписывался! Ограбление – это можно. Это дело чистое.
- Не такое уж и чистое, - робко заметил второй грабитель, разумеется, замаскированный с ног до головы.
Вот только никакие маски не могли скрыть, что ему от силы лет семнадцать, что костяк у него хрупкий, рост – небольшой, а движения… Скажем, не слишком уверенные. Но признаю, полные решимости что-нибудь учудить. А в подобных делах энтузиазм бывает намного выгоднее опыта.
Персонал салона в составе двух девиц примерно одинакового возраста, сидел у дальней стены. Охранник лежал посередине торгового зала, лицом вниз, и этот момент меня не порадовал. Правда, и Амано, уткнувшийся в руль, тоже не давал особого повода для веселья. Но ему нужно было лежать без движения и сознания. Ради его же сохранности. И мой напарник, как будто догадываясь о сути происходящего, в точности следовал негласной инструкции прикидываться трупом. А я старался не думать о том, что начнется в моей жизни после того, как труп, то есть, капитан Сэна начнет догадываться по-настоящему. Легкая и быстрая смерть – вот и все, о чем мне останется просить.
Бррр!
- Оклемается, - небрежно бросил верзила.
- Ты обещал! – с нажимом сказал коротышка, и после сей явно ритуальной фразы оба зачем-то воззрились на меня.
Эй, парни, у вас что, перекур? А часы-то тикают, все безжалостнее и безжалостнее. Мне, по крайней мере, ждать некогда.
Я лихорадочно обвел взглядом руины ювелирного салона и с трудом подавил разочарованный вздох. Они даже еще не и приступали! Ну что за везение, я вас спрашиваю? А, можете не отвечать. Это мое везение. Самое натуральное. Что ж, придется в очередной раз доказывать справедливость поговорки о том, что каждый человек сам кузнец своему несчастью. Или как там звучало в оригинале?
- Чего стоим? Кого ждем?
Я шагнул к ближайшему выставочному столу. На темном бархате под стеклом переливались всеми цветами радуги осколки звезд, кое-где сливаясь в причудливые созвездия. Стекло должно было быть бронированным. Или, на крайний случай, ударопрочным. Впрочем, когда столько денег тратят на внешнюю защиту, о внутренней обычно не думают, справедливо полагая: если уж грабители проникли внутрь через главную линию обороны, стоит поберечь собственные средства и нервы сотрудников, А значит, что мешало мне ударить по столику замками наручников? Ровным счетом ничего.
Оно раскололось на несколько частей, которые я расшвырял по сторонам, запуская руки в бриллианты. Зачерпнул целую горсть, выволок наружу и спросил, искренне любуясь радужными бликами:
- Красиво?
Сразу после моих слов взвыла сирена. Впрочем, ничего другого случиться и не могло, ведь горе-грабители, как выяснилось, не успели даже еще добраться до сигнализации.
- Да я тебя сейчас… - двинулся ко мне верзила, потащив мачете из ножен.
- И что нам теперь делать? – всхлипнул коротышка.
- Делать ноги, - предположил я.
- А что, с ними надо делать что-то особенное?
Мы с верзилой, не сговариваясь, повернулись к низкорослому плаксе и хором заявили:
- Бежать надо!
Коротышка дернулся к своему напарнику, но осколки стекла и просыпавшиеся из моих пальцев драгоценные камни – не самая лучшая почва для побега: шаг, скрип, скрежет, недолгий полет… Падение, конечно же. А следом за ним испуганный вскрик:
- Ой, моя нога!
Я вздохнул еще раз, распахнул заднюю дверь «Маверика» и кивнул:
- Прошу в экипаж!
Коротышка замешкался, а вот верзила думал недолго: подхватил напарника под мышку, закинул в машину, потом указал кивком на Амано, так и не сменившего положение тела:
- А с этим что будем делать?
- Оставим здесь. Не тащить же? Еще очухается по дороге…
Мы выволокли капитана в торговый зал, и я немного задержался у неподвижного тела, прислушиваясь к его дыханию и голосу собственной совести заодно, но промедление длилось недолго: крепкая рука потянула меня за шиворот.
- Залезай!
Вот я бы, на их месте, оставил странного незнакомца там же, где и встретил. Впрочем, проявленное благодушие объяснилось сразу, даже без слов, потому что усадили меня как раз на водительское сиденье.
- Знаешь, что тут нажимать надо? – спросил верзила.
- Справлюсь.
- Тогда гони. И смотри у меня… - широкое лезвие мачете прижалось к моей шее.
Хорошо, что рули в нынешних мобилях делают так, что ими может пользоваться кто угодно: хоть дама с дюймовым маникюром, хоть ребенок, хоть человек, руки которого слегка обременены не самыми драгоценными украшениями.
Решив, что одним разрушением больше, одним меньше – невелика разница, я дал задний ход настолько резво, что въехал в магазин на противоположной стороне улочки. Самую малость. На ладошку, всего лишь. Где-то за спиной зазвучали перепуганные голоса, от перекрестка раздались завывания полицейских сирен. Словом, все шло в точности по заданной программе. Жаль только, исходники к ней писал вовсе не я. Меня, так сказать, назначили отладчиком. А Амано…
Он так и не пошевелился, когда «Маверик» унесся в голубую даль к набережной.
Глядя, как прекрасная машина пропадает в пучине вод, я прослезился. Вполне искренне. Конечно, страховку оплатят. И компенсацию за «причинение ущерба во время выполнения следственных мероприятий». Поэтому смахнул слезу я вовсе не по груде металла и электроники: где-то там, в недрах «Маверика» громоздились кучи личных вещиц моего напарника, наверняка, дорогих, как память, и во что все это превратится… Помню, какой концерт для симфонического оркестра мы прослушали всем отделом, когда кто-то включил микроволновку на полную мощность, когда там стояла любимая аманова чашка для лапши. Вовек не забуду. Пусть он и отчасти дурачился, как обычно, расстроен был все-таки порядочно. И черепки собирал в ладонь бережно. Как мертвых бабочек…
- Покойся с миром.
Верзила, снова подхвативший коротышку на руки, покосился в мою сторону. С выражением, которое я все равно не мог разобрать за стеклами темных очков. Зато рык прозвучал достаточно грозно:
- Ты пойдешь сам: на тебя рук уже не хватит!
- Куда это я пойду?
- Вперед! – он ткнул мне коленом пониже спины, задавая направление движения.
Шли мы недолго: ровно до машины, припаркованной в тени парковой ограды. Верзила бережно погрузил внутрь свою ношу, потом повернулся ко мне и велел:
- Ты тоже лезь!
- С какой это радости?
Вместо ответа или пояснения он дернул за ремень брюк, почти бросая меня в пасть открытой двери. Внутри было просторно, тепло и темно, вот только насладится комфортом я так и не смог, потому что в следующее мгновение к моей шее снова прижалось что-то металлическое и острое, хотя и не такое громоздкое, как мачете, и укололо, погружая мое перенапрягшееся за день сознание в блаженное забытье.
***
Апдейнтнуто началом следующей главы.
Чего будем делать дальше?
@темы: Ко(с)мическая опера forever
-
-
31.08.2011 в 19:39-
-
31.08.2011 в 19:46Каким вы видите развитие истории. О чем хотели бы узнать. Что, по-вашему, требует какого-то логического объяснения/завершения/продолжения.
Или это все слишком сложно? ((((
-
-
01.09.2011 в 10:54-
-
01.09.2011 в 10:55-
-
01.09.2011 в 14:02-
-
02.09.2011 в 10:58возможно их сюда приплюсовать и будет еще один том - после обработки конечно
-
-
02.09.2011 в 10:59А вы возьметесь дописать недостающие кусочки от лица Амано? )
-
-
02.09.2011 в 11:02-
-
02.09.2011 в 11:09Ну для начала - в старой части ) Правда, не обещаю, что сама буду туда что-то дописывать...